Экстренная перестройка процесса обучения в школе в пандемию показала: с родителями учеников, оказавшихся на дистанционном обучении, необходимо разговаривать. Функционального общения уже недостаточно: инструкции, регламенты и разъяснения вызывают все новые волны обсуждения и сопротивления в родительской среде. Родители ждут не только объяснения новых принципов работы школы, но и того, что их страхи и тревоги будут услышаны. Они ждут утешения.
Шок будущего
В апреле этого года в интервью «Коммерсанту» министр просвещения России Сергей Кравцов эмоционально отвечал на вопросы Александра Черных, постоянно подчеркивая самоидентификацию с родительским сообществом. Рассуждая о собственной ответственности за перевод школ на дистант, он говорил: «Конечно, не все школы и не все учителя были к этому готовы. Для многих семей это оказалось шоком. Вы думаете, я этого не знаю? Моя дочь точно так же мучилась с онлайн-платформами, которые всякий раз зависали из-за перегрузки. Проблем с учебой возникло много». Продемонстрировал министр и понимание родительских опасений за будущее своих детей: «Многие родители сейчас переживают, боятся, что их дети отстанут от программы и, возможно, станут в будущем учиться хуже». Однако предложенные им в интервью меры – проанализировать полученные в условиях пандемии знания школьников и при необходимости скорректировать программы и повторить пройденное – родителей если и успокоили, то ненадолго.
Перестройка школы как социального института ощущается как слом существующего социального порядка и вызывает сильную тревогу у всех вовлеченных в процесс участников. В том же интервью министр Кравцов цитировал родителей и школьников, от которых он часто слышал: «Мы поняли ценность школы. Хотим в школу». Сейчас хороший момент задуматься, в чем ценность школы как образовательного и социального института, предполагал Кравцов. Перестройка институциональных границ школы неизбежно приводит и к изменению наполнения социальных ролей вовлеченных в ее деятельность участников. Адаптироваться к новому образу будущего и выдержать перестройку ожиданий от него оказались готовы не все родители.
В ситуации перехода на дистант есть подтекст, связанный со страхами родителя: он может бояться брать на себя ответственность за учебу, оценки и режим своего ребенка, рассказала педагог-психолог МГПУ Юлия Челышева на дискуссии «Позиция директора в конфликте «учитель – родитель» на конференции «Яндекса» об образовании Yet Another Conference on Education.
Состояние родителя Челышева описывает так: «Я для него [ребенка] все распределил, и в мой план не входил дистант. Я боюсь: теперь я должен что-то сделать для того, чтобы дистант вошел в мой план. Его там нет, и я не хочу ничего менять в своей структуре». Поэтому и начинаются волнения: что же будет дальше, если я запланировал развитие своего ребенка на 30 лет вперед и в эти годы не вложил программу дистанционного образования? У родителя возникает страх того, как будет ребенку ставиться оценка, что будет, если ребенок заболеет дома и как он будет учиться. Любая пустота в эмоциональном состоянии, по словам Челышевой, наполняется страхами, потому что мы не знаем, чем это все может закончиться. Получается «замыкающийся» страх, провоцируемый, в том числе, извне. И это естественным образом приводит к тому, что родительские чаты переполняются возмущениями, отказами, жалобами и петициями.
О росте недовольства родителей в деятельностном выражении писала и учитель московской школы «Интеллектуал», писательница и журналистка Ирина Лукьянова в «Новой газете» («Бой на безопасной дистанции: московские родители объявили войну домашнему обучению школьников»). Лукьянова анализировала нарастающее сопротивление родителей переводу школ на дистанционное обучение и зафиксировала новую осеннюю тенденцию: родители начали бунтовать еще до введения новых ограничений – пишут петиции, обращаются к депутатам, в Рособрнадзор, в Департамент образования Москвы, написали письмо президенту и собрали под ним несколько тысяч подписей за пару дней. Лукьянова приходит к выводу: «Главные составляющие нынешнего кризиса – не только ковид и связанная с ним неопределенность, не только родительская тревожность, но и неготовность власти говорить с гражданами, и спорные решения мэрии Москвы и Департамента образования, и бурно произрастающие на этой почве конспирологические теории».
Пустоту в коммуникации полагается чем-то заполнять.
Время доверия
Построить доверительную коммуникацию между школой и родителями в условиях неопределенности возможно, если все стороны почувствуют, что они услышаны. Руководитель проекта «Центр медиации» частной школы «Олимп-плюс» Александр Васильев в той же дискуссии на конференции по образованию предположил, что растущее эмоциональное напряжение у родителей можно вылечить возвращением человека во взрослую позицию. «Очень часто, когда человек находится в стрессе или конфликте, он быстро регрессирует в состояние маленького ребенка: «верните все, как было!», – объяснил Васильев. – Если такое происходит, то взрослые легко возвращаются в позицию взрослого, если напомнить, что у них есть ребенок и что наша с вами цель – подумать, как лучше сделать вашим и нашим уже детям». Васильев уверен: в таком случае от родителей можно получить ресурс, а не эмоцию. Родители иногда предлагают варианты, о которых учитель даже не догадывался, утверждает он. Важно поддержать их инициативу: «Если человека услышали, он проще отнесется к принятому решению – он поучаствовал в диалоге, его мнение было важно».
В этих условиях большая ответственность ложится на лидера образовательной организации. Третий участник вышеупомянутой дискуссии, директор Президентского физико-математического лицея №239 Санкт-Петербурга Максим Пратусевич уверен: администрация должна все время демонстрировать, что держит ситуацию под контролем, и выступать своеобразным барьером. Директор должен говорить родителям: не волнуйтесь, все будет нормально, мы все придумали, будет вот так, а если этого и не будет, то мы все подрихтуем, объяснил Пратусевич. Обращаясь к родителям, директор может апеллировать к успешному прошлому: «Вы пришли в эту школу, вы доверили мне ребенка, все раньше было нормально – вы уже поверили в это, продолжайте в том же духе». В этой коммуникации школы и родителей ключевой элемент – доверие. Но чтобы родители доверяли директору, он должен выполнять собственные обещания. «На эту коммуникацию нельзя жалеть времени, – заявил Пратусевич. – Я своим временем расплачиваюсь за благополучие своей организации».
Чтобы дискуссия между родительским сообществом, школой и регулятором перешла из эмоционального конфликта в рациональное обсуждение с приемлемым и ощутимым для всех сторон результатом, все участники этой коммуникации должны почувствовать себя видимыми. Кажется, что именно с помощью эмпатии можно застроить социальные сломы, вызванные переустройством существующего общественного порядка, – как и преодолеть ощущение одиночества в столкновении с шоковыми переменами. Быть видимым для родителя – значит получить разрешение бояться и сомневаться и публично чувствовать неуверенность в потерявшем привычный облик будущем. А увидеть родителя для системы образования – значит не бояться разговаривать с ним не только на языке канцелярских рекомендаций, но и быть способным почувствовать чужую боль – и утешить.
