Это полное безумие
— Скоро выходит книга «Пионеры Кремниевой долины» про компанию «Параграф», Степана Пачикова и его команду российских программистов в США. Интересная история из 90-х гг., но почему вы решили писать такую книгу сейчас?
— Каждая книга — это стечение разных обстоятельств. Первое, я стал замечать, что тема «русские на Западе», «русские, пытающиеся встроиться в глобальную экономику» — это такой нерв времени. Второе, я и сам переехал в Берлин и на собственной шкуре испытывал проблемы человека в международной среде уже в зрелом возрасте, для меня в этом был личный интерес. Плюс я помнил огромный объем фактуры, который у меня был при работе над заметкой о Степане Пачикове для «Сноба» в 2009 г. Я многое тогда не смог впихнуть в статью.
И еще это случайность. Я несколько раз предлагал Пачикову написать книгу, но не складывалось. И как-то раз поздравлял его с днем рождения и сказал: жалко, что книги нет, а он ответил: да, жаль. И тут все раскрутилось, я сразу на этой волне поехал, даже не понимая, насколько книжка повлияет на мою жизнь.
— Что в процессе работы над книгой удалось найти неожиданного?
— Навскидку две вещи. Для меня Пачиков был олицетворением нашего человека, преуспевшего там. Живет в Нью-Йорке, знает всех в Кремниевой долине, про него есть статья в «Википедии» на английском, с ним были интервью во всех газетах, он основал компанию-единорога, поднявшую многомиллионные инвестиции. Я думал: куда уж больше? Но когда ты погружаешься в детали, ты понимаешь, что это не то чтобы глянцевая история полнейшей интеграции.
Там даже есть эпизод в книге, когда Пачиков внешне находится на вершине успеха — он вице-президент гигантской корпорации Silicon Graphics. На самом деле — это было дно его карьеры. И мой опыт общения с нашими людьми на Западе показывает, что это не исключение, а правило. Такая полнейшая интеграция сложна, упрощенное представление об успехе далеко от истины.
Второе — я не осознавал, что начало 90-х гг. — это был пик любви Запада к русским, к России. Это была высшая точка, дальше все пошло по нисходящей. Если быть русским и пытаться построить международный бизнес — не было лучшего времени, чем 1991–1993 гг. Страна открылась, систему сломали, все нас любили и пытались помочь.
Компания “Параграф” была создана в конце 1980-х гг. в Москве Степаном Пачиковым. Занималась разработкой программного обеспечения, в том числе одна из первых разработала технологию распознавания рукописного ввода текста и трехмерного моделирования. В 1991 г. подписала контракт с Apple и переехала в США, в 1997 г. была продана SIlicon Graphics. Пачиков также является основателем компании Evernote.
— Человек, который задумывается о глобальном бизнесе, стартапе, который посмотрел фильм Дудя про Кремниевую долину, почему он должен прочитать эту книгу?
— Это история про то, как наши люди уехали и добились успеха. Всегда есть специфический опыт 90-х гг., но многие вещи релевантны и сейчас. Они дают пищу для размышлений людям, которые думают о том же — как мне, сидя в Саратове или в Москве, преуспеть на Западе. Здесь дело даже не в эмиграции, а в том, как быть включенным в мировую экономику. Мне кажется, в книге есть какие-то ответы.
Ну и это просто прикольная история, это полное безумие. Советские ученые, которые в глаза не видели живых иностранцев, через пень-колоду разговаривающие на английском, для них коммерсант — это мошенник… Эти люди оказываются в Долине, начинают строить настоящий американский бизнес и добиваются успеха. Мне, как писателю, был нужен конфликт, и чем сильнее, тем лучше. Здесь конфликт между героем и целью — он максимальный.
— Вы выкладывали главы книги в открытый доступ на «Хабр» для получения обратной связи. Как оцениваете этот опыт?
— Эффект отличный, сильно помогло улучшить рукопись. И это сделало одинокую работу писателя немного более динамичной. Обычно ты год сидишь над книгой, и вроде ничего не происходит. Здесь ты выложил главу, ее сразу начали комментировать, это дает прилив энергии.
Один из факторов, почему я решил так делать: тема для меня вдвойне сложная. Описывается период, когда мне было 10–11 лет. И это технологическая история, там много про алгоритмы и код. Я чувствовал, что могу сесть в лужу. Это полезно, что люди за тобой присматривают, указывают на ошибки или дают другую оценку событиям. Но тут важно иметь свое видение, чтобы это тебя не сбивало, не пытаться угодить каждому.
Я дружу с этими людьми
— Вы рассказывали, что вторая новая книга — про первые 10 лет «Додо пиццы» — появилась в пандемию неожиданно. Как вы решили начать ее писать?
— Несколько лет назад я уже подступал к снаряду, но не пошло, я понял, что у любой хорошей истории должен быть финал. Сейчас уже есть полуфинал, история состоялась (у компании крупнейшая сеть пиццерий в стране. — VTimes). Замысел этой книги очень простой — рассказать полноценно как бизнес-историю, как бизнес-сагу о том, как парень из ниоткуда делает такую компанию, которая побеждает международные бренды. Ответ, как это получилось, — прозрачность, радикальная открытость. У меня есть надежда, что эта история интересна в глобальном масштабе, потому что таких открытых компаний в мире больше нет.
— Это будет книга на английском?
Да, мне важно понять, насколько я могу начать общение с мировым бизнес-сообществом, а не только с русским, и насколько я, как автор, владею языком, чтобы написать книгу на английском.
В юности я неправильно понимал патриотизм и не учил английский, это одна из самых больших ошибок в моей жизни. Лет 10 лет назад я решил, что надо язык выучить. 10 лет прошло, так что с книгой будет такой тест — либо выучил, либо нет.
Это полезное упражнение. Есть принцип остранения, о котором писал Шкловский, когда ты пытаешься отстраниться от какого-то явления так, чтобы найти в нем странность. Когда ты пытаешься объяснить какую-то историю иностранцу, человеку другой культуры, ты автоматически смотришь на это другими глазами и видишь все эти странности, которые носитель культуры воспринимает как должное.
— Предыдущие книги вы писали как независимый журналист, который занимается бизнес-тематикой. Теперь вы пишете книгу о «Додо» как инсайдер. Изменилось ли что-то для вас как автора?
— Для меня нет, и это связано с предельной открытостью компании. В «Додо» практически нет никаких барьеров в плане того, что можно и что нельзя рассказать.
Первый, о ком я думаю всегда, это читатель. Я думаю о том, как рассказать историю объективно, отразить ее со всех сторон. На чьей стороне мои симпатии — всегда видно, но это не мешает мне представить разные точки зрения. Например, я сейчас описываю краудфандинг-кампанию «Додо пиццы» в 2014 г., а ей предшествовал поход по венчурным инвесторам в 2013 г., когда Федор Овчинников пытался привлечь деньги на развитие и все инвесторы его прокатили, потому что не видели перспектив, считали оценку завышенной. Я поговорил с инвесторами, опишу, как это выглядело с их точки зрения.
Для меня ничего не изменилось, но в плане правил игры — да, моя задача рассказать, что я лицо заинтересованное, я инсайдер, я дружу с этими людьми, если принимаете такие правила, то читайте эту историю.
— Когда ждать книгу?
— Половина уже написана. Я надеюсь, что к лету.
Деньги должны прийти к тебе сами
— В пандемию стало лучше или хуже писать книги, есть ли разница?
— Пандемия не помогает. Я работаю из Берлина, из home office. Когда сын дома находится больше, чем нужно, это не способствует творческому процессу, так как обычно я пишу по утрам, когда он в школе и я могу сосредоточиться.
С другой стороны, есть еще одна книжка, рожденная из пандемии. Первая предпосылка для ее появления: мы в семье стали замечать, что у сына, сейчас ему 13, есть способности к рисованию, но при этом нет страсти этим заниматься. Вторая: я был под сильным впечатлением от книги Джареда Даймонда «Ружья, микробы и сталь», такого разговора про историю со мной никто раньше не вел. И тут случилась пандемия.
Ребенок дома, с друзьями встречаться нельзя, развлечения закрыты, нужно как-то занять сына, и я предложил сделать книгу — ты рисуешь иллюстрации, я пишу.
Я выбираю какие-то кусочки из мировой истории и рассказываю так, чтобы это было интересно и подростку, и взрослому. Это такие небанальные истории, которые могут пройти тест для разговора за обеденным столом и спровоцировать интересную дискуссию. Например, про опиумные войны в Китае, связь работорговли и роста потребления сахара или создание первой в мире вакцины.
Это такой семейный проект, который имеет ценность сам по себе, но из него вроде как получается симпатичная книжка для читателей от 13 до 99.
– Мы в VTimes пишем про бизнес-книги, но чаще всего это глобальные бестселлеры на английском, то есть хороших книг на русском почти нет. Почему так?
— Это не особенность России, это особенность устройства мира. Если бы вы были датским, норвежским или, может быть, даже французским журналистом, пишущим о бизнес-книгах, и пошли искать бизнес-книги на датском или французском языке, вас бы ждала такая же участь. То есть названий может быть много, а резонансных книг — не очень. Просто потому, что есть американский, англосаксонский рынок — и все остальное. Все сводится к размеру рынка. Книги на английском читают не только в Штатах и Британии — их читает весь мир. На большом рынке много всего происходит.
Хотя в России я вижу, что за последние годы много книг вышло про российских предпринимателей, разного рода книг по экономике и продуктивности — хороших и нет. 10 лет назад это была пустошь, а теперь тренд есть, книги появляются.
– В чем для вас мотивация писать?
— Для меня мотивация в написании книг — конечно, не деньги. В писательстве есть такой нюанс — деньги должны прийти к тебе сами. Как к Акунину или Роулинг, но если они не пришли, то не надо за ними бежать.
Мне нравится писать нон-фикшн. Я копался в себе, понял, что мне нравится познавать мир, по всем тестам личности у меня в топ выходит стремление к познанию. Для меня книга — это способ максимально глубоко познать какую-то тему, какой-то кусочек реальности.
– О чем еще хотелось бы написать?
— Для меня важно не повторяться, точно нет желания взять еще одного российского предпринимателя и рассказать его историю. У меня есть некий шорт-лист идей. Могу озвучить одну тему — условно назовем это сбалансированный успех. Мне кажется, старая модель успеха устарела. Она токсична, потому что, как правило, «успех» в старом понимании почти недостижим без какого-то жуткого дисбаланса. Это успех за счет чего-то или кого-то — за счет здоровья, принципов морали или партнера, который жертвует собственным успехом. Классика жанра: успешный мужчина и жена-домохозяйка, которой якобы нравится сидеть дома. Вопрос: есть люди, которые нашли форму сбалансированного успеха? Вот это интересно поисследовать.
Максим Котин родился в 1980 г. Работал репортером и редактором в журналах «Секрет фирмы», Forbes, «Сноб». После окончания журналистской карьеры основал контент-бюро «Мастерская историй Максима Котина». Сейчас живет в Берлине и отвечает за глобальные коммуникации в компании «Додо пицца».
В 2007 г. выпустил бестселлер о бизнесе по-русски «Чичваркин Е…гений», получивший премию «Бизнес-книга — 2008» в номинации «Бизнес-истории».
В 2011 г. вышла его книга «И ботаники делают бизнес» о Федоре Овчинникове, основателе сети пиццерий «Додо пицца». Книга завоевала премию «Выбор рунета — 2011», до сих пор остается бестселлером в сегменте деловой литературы.
