Отсутствие активных мер социальной поддержки может в ближайшее время разогреть общественно-политическую жизнь и втянуть в нее пенсионеров, бюджетников и корпоративный сектор. Об этом предупреждают авторы доклада, опубликованного фондом «Либеральная миссия».
Страны, располагавшие широким аппаратом принуждения, делали ставку на жесткость карантинных мер. Развитые страны вводили мягкие ограничения c широким пакетом помощи населению и бизнесу. При достаточно жестких карантинных мерах в России объем государственной поддержки был меньшим, чем не только в развитых, но и во многих развивающихся странах, утверждается в докладе «Год ковида: предварительные итоги и вызовы десятилетия». Столь экономный ответ коронакризису связан в том числе с ограниченными возможностями заимствований на фоне выпадения значительной части бюджетных доходов.
Экономия без обязательств
Финансовую помощь гражданам и бизнесам и льготы по кредитам на заработную плату один из авторов доклада, профессор Школы экономических наук НИУ ВШЭ Олег Вьюгин, оценивает как весьма умеренные. По данным Минфина, это 4,5% ВВП, при этом прямая помощь в виде выплат наличными и возврата налогов — около 2% ВВП. Например, в Германии этот показатель составил 37%, в США — 12,4%, в Китае — 6%.
Вместо официального карантина был введен режим нерабочих дней, юридический статус которых никак не определен. «На практике это означало резкое ухудшение финансовой ситуации фирм, так как надо было по-прежнему выплачивать зарплаты в условиях фактического закрытия предприятий общепита, культуры, бытового обслуживания, турагентств, транспортных компаний без всякой быстро поступающей компенсации от государства», — пишет в докладе доктор экономических наук Евгений Гонтмахер.
Правительство стремилось снять с себя обязательства по компенсации потерь, а первоначальный пакет помощи экономике и населению оказался минимальным. Второй пакет помощи — субсидирование зарплат в размере МРОТ и безусловные выплаты семьям с детьми — позволил несколько смягчить удар кризиса, но был явно недостаточным и предопределил слабость «отскока» экономики в III квартале. Вторая волна эпидемии не сопровождалась практически никакими мерами активной социальной политики, что скорее всего скажется на экономике и населении в начале 2021 г.– Евгений Гонтмахер, доктор экономических наук
В докладе подчеркнуто, что повышение максимального размера пособия по безработице до 12 000 руб. в месяц лишь способствовало росту безработицы. А данные Росстата, как ни странно, показывают, что рынок труда успешно справился с этим вызовом.
Статистика, такая статистика
Картина последствий ковид-кризиса в разрезе занятости и доходов выглядит значительно лучше ожиданий: по данным того же Росстата, безработица выросла с 4,7 до 6,4%, реальные доходы сократились на 4%. Однако это в большей мере отражает особенности российской статистики, нежели реальное положение дел.
В 2020 г. из-за санитарно-эпидемиологических ограничений Росстат адаптировал методологию под телефонный опрос, анкеты изменили и упростили, указано в докладе. В итоге начиная с апреля цифры общей безработицы методологически несопоставимы со значениями из доковидной жизни. Возможное смещение выборки подтверждают данные Службы занятости, которые показывают взрывной рост обращений безработных — в пять с лишним раз: в марте их было зарегистрировано 730 000, осенью — 3,7 млн.
На сложившуюся ситуацию можно взглянуть и с угла потребительского спроса, определяемого зарплатами. По данным Росстата, реальные доходы населения снизились в годовом выражении в первом полугодии на 3,7%, а во II квартале 2020 г. — уже на 8%. Товарооборот в апреле — мае упал на 20%, а платные услуги — на все 40%. И прежде всего — у тех же работников сектора услуг.
По зарплате у нас наличествует лишь помесячная статистика по крупным и средним предприятиям. Если исключить ее просадку в реальном времени в апреле на 2%, то далее она чудесным образом только росла! Но наблюдаемый сегмент состоит из бюджетных организаций и крупного бизнеса, практически не останавливавших свою деятельность. В этом секторе части пострадавших и пострадавшим не особо государство приходило на помощь. Здесь занято около 32 млн человек, а что с остальными 38–39 млн?
Ситуацию можно сравнить с улицей, на которой фонари расположены на одной стороне, а люди ходят по обеим. Особенность российской статистики в том, что с ее помощью мы видим «благополучную» часть рынка труда — государственный и корпоративный сектор — и почти не видим остальную, отмечает в статье профессор Высшей школы экономики Владимир Гимпельсон. Сокращение реальных располагаемых доходов граждан на 4% на фоне продолжавшегося в 2020 г. небольшого роста зарплат и пенсий указывает на реальные масштабы проблем в «слабо освещенном» секторе рынка труда (малые предприятия, индивидуальные предприниматели, самозанятые), в котором занято больше половины всей рабочей силы. Скорее всего, обновленные данные по итогам года покажут гораздо больший размер проблем, а в первой половине следующего года эти проблемы могут усугубиться в связи с сокращением мер господдержки на фоне слабого восстановления экономики и внутреннего спроса.
«Статистика показывает только половину картины»
Директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики Владимир Гимпельсон:
— За II квартал 2020 г. на «неосвещенной стороне» у 40% занятых в нашей экономике зарплата упала примерно на 15%. Ковид к середине года очень сильно ударил по значительной части занятого населения. И это не показывает стандартная помесячная статистика зарплат, которая основана на отчетах предприятий, организаций, юрлиц, где трудятся 44 млн человек. В бюджетных организациях зарплата и занятость почти не упали. А что вне организаций? Индивидуальные предприниматели и занятые у них, разного рода самозанятые, прежде всего в секторе услуг. Их — около 28 млн человек, то есть примерно 40% от всех занятых. В ежемесячном режиме Росстат их практически не видит. Раз в квартал он публикует цифры, где дает зарплату и трудовые доходы с дооценкой для тех, кого не увидел в организациях. Но если пересчитать зарплаты с учетом структуры занятости, то можно выделить эту плохо наблюдаемую группу. По мере поступления новых данных будем лучше понимать цену 2020 г.
— На какие цифры опирается государство, когда подсчитывает необходимый объем поддержки?
— О формах и размерах поддержки много говорили в начале пандемии, в апреле и мае. Политикам было нужно четкое понимание того, каким группам населения нужно помогать и как эту помощь довести. Выбрали два основных направления: пособия на детей и пособия по безработице. При этом власти очевидно хотели придержать деньги, избежать лишних трат. А летом стало складываться представление, что экономика проходит кризис относительно успешно: безработица выросла, но не сильно, судя по месячной статистике зарплат и доходов, ничего драматического не произошло. Но ежемесячная статистика показывает только половину картины. Когда выяснилось, что проблема есть, возвратиться назад уже было невозможно. В таких драматических ситуациях для принятия решений крайне важно иметь максимально полную, честную и очень оперативную статистику, а также ее квалифицированный анализ. С этим, похоже, есть проблемы.
Полумеры тоже сгодились
На выплаты пособий по безработице в январе — октябре 2020 г. из федерального бюджета дополнительно было израсходовано 124 млрд руб. Однако данная мера рассматривается властями как временная, эти пособия с упрощенным порядком регистрации выделялись только на 3–4 месяца.
«В октябре численность зарегистрированных безработных сократилась на 4% к сентябрю, а в ноябре — еще на 10% к октябрю, несмотря на вторую волну эпидемии. Власти не вводят жестких карантинных ограничений, как в первую волну, поэтому не считают необходимым в прежних масштабах поддерживать безработных», — пишет в докладе профессор географического факультета МГУ Наталья Зубаревич.
Трудовой кодекс затрудняет увольнения, но разрешает неполную занятость (простои, отпуска по соглашению сторон и др.), позволяющую снизить издержки бизнеса на оплату труда. Пока Кремль выжидал и надеялся, что все обойдется, это фактически оказалось альтернативной «мерой поддержки».
«Традиционно реакцией на кризис в корпоративном секторе являлся рост неполной занятости, теперь этот тип реакции распространился на малые и средние предприятия, поддержка которых обусловлена сохранением рабочих мест, — указывает Зубаревич. — Для крупных и средних предприятий в первую волну ковидного кризиса неполная занятость выросла с 3,8% в I квартале до 6,3% во втором и стала базовым механизмом адаптации к кризисам. Причем этот механизм стали широко применять и в секторе рыночных услуг, что показывает сильный рост неполной занятости в Москве (до 8,8%) и Санкт-Петербурге (до 10%)».
Риски наступившего года определяются угрозой волны банкротств малых и средних предприятий в связи с окончанием льготного периода для обязательных платежей, а также ухудшением положения домохозяйств в связи с их закредитованностью на фоне продолжающегося снижения доходов.– Наталья Зубаревич, профессор географического факультета МГУ
Экономика России в итоге явно стагнирует, Россия опускается в мировом рейтинге по уровню подушевого дохода и к 2030 г. уступит свое шестое место Индонезии, предрекает руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич: «Российская экономика по-прежнему реагирует только на приток нефтедолларов, которые превращаются в прирост выпуска в защищенных от международной конкуренции секторах». Малый бизнес, ИП и самозанятые оказались наименее защищенными.
Такого рода невнятное поведение властей в условиях экономического и социального кризиса не обещает никаких переломов негативных тенденций в 2021 г. А это уже не только прямой вызов долгосрочным интересам России, но и фактор, который вполне может разогреть общественно-политическую жизнь уже в ближайшее время, втягивая в нее новые, менее пострадавшие группы — пенсионеров, бюджетников и корпоративный сектор.– Евгений Гонтмахер, доктор экономических наук
«Система госуправления в стрессовой ситуации проявила свои системные недостатки: невысокий инфраструктурный потенциал на фоне высокого силового, зарегулированность и широкую дискрецию контрольно-надзорных ведомств, а также склонность к подмене реального решения проблем манипулированием отчетностью, информацией и общественным мнением» — таков коллективный вывод авторов доклада.
