Правительство России заговорило о международном продвижении российских взглядов на климатическую проблему и, в частности, о признании атомных станций дружественными для климата. Вице-премьер Виктория Абрамченко представила президенту объемистый пакет предложений, который помимо атомной энергетики включает в себя: блокирование попыток отдельных стран придать глобальный характер своим национальным стандартам, продвижение подхода о праве каждого государства самостоятельно определять цели, скорость и направления политики в борьбе с изменениями климата, недопущение ограничения конкуренции и установления барьеров в сфере торговли под предлогом решения вопросов климатической повестки и пр. Минэкономразвития подготовит позиции для представителей России на международных переговорах с учетом этой инициативы.
Ничего общего с борьбой против изменения климата
Здесь необходимо пояснить, в каком контексте существуют предложения вице-премьера Абрамченко, отвечающей в правительстве среди прочего за экологическую тематику. Международная климатическая политика определяется на переговорах сторон Рамочной конвенции ООН по изменению климата (РКИК, появилась в 1992 г.), где представители почти 200 государств несколько раз в год обсуждают, как спасать климат на планете. В ходе этого процесса в свое время появился сперва Киотский протокол, где для всех развитых стран были зафиксированы обязательства по сокращению выбросов парниковых газов, а затем и знаменитое Парижское соглашение. В последнем нет юридически обязательных пунктов о сокращении выбросов: все страны сами решают, что именно они будут делать для климата, и сообщают об этом в секретариат РКИК.
Но в Парижском соглашении зафиксирована общая цель: страны, подписавшие его, декларировали, что будут прикладывать все возможные усилия для удержания роста глобальной температуры на Земле в пределах полутора градусов. Действия стран анализируют в свете этого показателя.
Будучи участником переговоров в РКИК ООН (в статусе «наблюдатель от неправительственных организаций») с самого начала этого процесса, а это около четверти века, я помню немало неординарных телодвижений разных поколений российской дипломатии. Но одно всегда оставалось неизменным — призывы неправительственных организаций к России, как одному из крупнейших загрязнителей атмосферы, занять лидирующую роль в климатической политике и перейти от слов к делу.
Неужели климатические боги наконец услышали призывы российских экологов? Увы, этого так и не случилось. Инициативы вице-премьера Абрамченко не только не имеют ничего общего с борьбой против изменения климата, под соглашением о которой подписалась Россия. Эти инициативы являются глубоко вредными для климата, а также и контрпродуктивными для экономических интересов России, во имя которых затеваются.
Главное — газ и мирный атом
В последние годы представители России на переговорах в РКИК ООН занимались совсем не попытками создать эффективные международные экономические инструменты для снижения выбросов, чему в большой степени эти переговоры посвящены, но продвижением российского газа и атомной энергетики. Пока подавляющее большинство стран обсуждало, какие меры могли бы стимулировать развитие возобновляемых источников энергии, дали бы доступ развивающимся странам к наилучшим технологиям и компенсировали бы ущерб наиболее уязвимым из них, — Россия посылала на переговоры (помимо дипломатов) «коммивояжеров». Их задачей было убеждать широкую общественность, что российские газ и атомный реактор чрезвычайно чисты и дружественны климату.
Но международное сообщество тогда же обсуждало необходимость отказываться от ископаемого топлива, включая газ, и не собиралось признавать атомную энергетику эффективной для климатических усилий. На одном из заседаний на переговорах в РКИК ООН представитель российского Минэнерго подробно докладывал, что в России чрезвычайно передовая климатическая политика, чем ввел присутствующих в изумление. После выступления я задал ему вопрос, как с этим согласуется быстрое наращивание добычи угля, запланированное в России. Чиновник «успокоил» меня тем, что добытый уголь — не для сжигания в России, а для экспорта. Изумление перешло в смех.
Не за климат, а против налога
Очевидно, что под продвижением российских климатических интересов вице-премьер Абрамченко имеет в виду нечто отличное от усилий, направленных против изменения климата. «Ограничение конкуренции», «барьеры» и прочее, очевидно, относится к широко обсуждаемому углеродному налогу, который будет введен в ЕС и, скорее всего, во многих других странах за его пределами. Говоря совсем просто, его применят к товарам из тех стран, которые не делают климатических усилий.
И это справедливо — если в одной стране бизнес заставляют тратиться на сокращение выбросов, а в другой нет, компании из последней смогут производить товары дешевле и получат преимущество на рынке. Углеродный налог — это заявление: на нашем рынке будут товары только от тех, кто сокращает выбросы, не хотите сокращать — торгуйте где-нибудь еще. В отличие от остальных стран, Россия выбросы сокращать не собирается, а собирается наращивать, что зафиксировано в указе президента № 666 прошлого года. Вице-премьер Абрамченко, очевидно, предлагает добиться освобождения российского бизнеса от соблюдения общих правил — по причине, видимо, особой роли России в мире.
Таким образом, позиция России заключается в том, что ей должно быть предоставлено универсальное разрешение загрязнять атмосферу сколько влезет, пока другие снижают выбросы, а вместе с этим и доступ на все рынки, чтобы можно было наконец выиграть конкуренцию у всего мира.
Дельный план!
Цепная реакция
Но вернемся к основному элементу «климатических амбиций» России, который по версии вице-премьера находится в области атомной энергетики. Все попытки придать атомной энергетике статус «безуглеродной» и потому дружественной климату, по сути, провалились. Первая попытка международной атомной индустрией была предпринята еще в 2000 г., на шестом саммите РКИК ООН в Гааге. К тому моменту индустрия уже находилась в кризисе в большинстве стран — из-за недостатка средств и отсутствия новых заказов на реакторы по всему миру. Лоббистские усилия были направлены на придание атомной энергии статуса полезной для климата — в надежде получить доступ к новым климатическим фондам, которые уже начали формироваться в ответ на перемены в международной климатической политике. Эти усилия встретили серьезный отпор со стороны стран, активно участвующих в климатических переговорах, и вызвали мобилизацию гражданского общества.
Мне довелось участвовать в одной из многолюдных антиядерных демонстраций в Гааге, а затем провести какое-то время в одном из отделов полиции. Лоббирование на климатических переговорах в Гааге успехом так и не увенчалось, решения принимают консенсусом, которого затруднительно достигнуть из-за участия в переговорном процессе стран с открытой антиядерной позицией.
Недостатки атомной энергетики
На протяжении последних лет представители России на переговорах в РКИК ООН регулярно рекламировали российские реакторы, а сам «Росатом» пытался продвигать «климатическую повестку» на Петербургском международном экономическом форуме, но затем сбавил обороты.
Почему как гражданское общество, так и влиятельные страны препятствуют использованию атомной энергии в качестве борьбы с сокращением выбросов парниковых газов? Ответ состоит в том, что помимо дополнительных рисков, существование которых невозможно отрицать, это слишком медленное и неэффективное решение для климатической проблемы.
Вот основные аргументы.
Борьба с изменением климата требует быстрых решений: по данным Межправительственной группы экспертов по изменению климата (IPCC), глобальные выбросы необходимо снизить наполовину к 2030 г. и почти полностью — к середине века. Атомная энергетика дает сравнительно небольшой эффект в сокращении выбросов, и его нужно ждать длительное время — в отличие от возобновляемых источников энергии. Процесс, вмещающий в себя планирование и строительство АЭС, растягивается на 10–20 лет. Финская Olkiluoto 3 обсуждалась правительством в 2000 г., а вводится в эксплуатацию в этом году. Британскую АЭС Hinkly Point планировали в 2008 г., сейчас срок запуска — 2025–2027 гг. Американские блоки Vogtle 3 и 4 обсуждались в 2006 году, срок запуска 2021–2022 гг. Китайские блоки Haiyang 1 и 2 — планировались в 2005 году, заработали в 2018 и 2019 гг.
Атомная энергия имеет свой углеродный след. Профессор Джэйкобсон из Стэнфордского университета приводит следующие цифры: эмиссии от новой АЭС составляют 78–178 грамм углекислого газа на кВт ч — и указывает на более выгодные для климата показатели ветровой и солнечной энергетики.
К выбросам также приводят добыча и обогащение урана — в связи с тем, что потребляют значительное количество энергии, которая нередко производится за счет ископаемого топлива. Сама по себе добыча урана представляет значительную опасность для здоровья. В одном из американских государственных исследований, посвященных здоровью у 4000 сотрудников урановой промышленности, утверждается, что около 10% из них скончались от рака легких.
Цена атомной энергии достаточно высока. По данным Lazard, нормированная цена атомной электроэнергии с новой АЭС в США в 2018 г. составляла около $151 МВт ч против $43 МВт ч в случае с ветровой станцией и $41 МВт ч в случае с солнечной. В подсчетах никак не учитываются возможные аварии, а также затраты на обращение с ядерными отходами.
За время существования атомной энергетики полное или частичное расплавление активной зоны реактора, а это наиболее тяжелая из возможных аварий на АЭС, произошло в Японии, США, Франции, а также в советском Чернобыле. Атомная промышленность утверждает, что новые модели реакторов — более безопасные, однако, чтобы проверить это на практике, потребуется значительное время. Но и для новых АЭС никуда не исчезают риски, связанные с терроризмом, утечками радиации из хранилищ радиоактивных отходов или экстремальными погодными явлениями.
Вопрос с ядерными отходами также остается открытым как в отношении технологических решений, так и в отношении окончательной стоимости этих решений. Ответа на этот вопрос нет ни у российской атомной промышленности, ни у зарубежной.
Под контролем Виктории Абрамченко
Так что, когда вице-премьер российского правительства, ответственная за экологию, выступает за атомные станции для решения климатического вопроса — в этом чувствуется горькая ирония. Еще больше иронии в намерении госпожи Абрамченко добиться всемирного разрешения для российского бизнеса не соблюдать распространяемые на остальных климатические требования.
Некоторым утешением здесь может послужить лишь то, что ни того, ни другого достичь не получится. Мировое сообщество не только приняло, но и жестко следует принципам нового климатического порядка, которые будут становиться лишь более жесткими. Быть его частью означает, помимо прочего, участвовать в создании экономических стимулов для сокращения выбросов. Представим себе торговца на рынке, который хочет, чтобы у него покупали продукты, но правила присутствия на рынке соблюдать не желает. Среди правил нет ничего, кроме чистоты на торговом месте и проверки товара на содержание вредных веществ. И вот этот рынок, в масштабах всей планеты, вице-премьер Абрамченко твердо пообещала президенту Путину взять под контроль.
Ради климата, ради России!
