С одной стороны, это своего рода фиксация ситуации. Сейчас 85% экспортной выручки Россия получает от дружеских стран, а это как раз и есть страны глобального юга, других-то партнеров у нее практически не осталось.
С другой стороны, а давайте разберемся, что это вообще такое — «глобальный юг». И если говорить серьезно, то большинство в этой части света составляют бедные и отсталые страны. Серьезных экономик, которые имеют большие рынки и могут потенциально предъявлять серьезный спрос на что-то российское, всего четыре: Китай, Индия, Индонезия и Бразилия.
С севера — на юг
Но представить себе, какой такой хайтек Россия может продавать Китаю, Индии, Индонезии и Бразилии, довольно трудно.
Да, когда был Советский Союз, та же Индия только-только выходила из состояния постколониальной нищеты и СССР был для нее центром технологии и науки. И, скажем, постройка в Индии металлургического комбината в Бхилаи — была событием как раз из области высокотехнологического экспорта, экспорта технологий из СССР.
Но сегодня индийская металлургия куда сильнее, современнее и производительнее, чем российская. Индийская компания Tata обгоняет любую «Северсталь». Индийские компании вообще более глобальны, более современны, более эффективны — просто даже с точки зрения прибыли. Россия теперь уже не может предложить индийским металлургам ничего технологического.
Та же ситуация с Индонезией и Бразилией. Хайтек в Бразилии даже несколько лучше развит, чем в России. Не говоря уже о том, что Бразилия производит самолеты (Embraer, по 180 штук в год) и продает их на мировом рынке, а Россия — нет. Индонезия же — один из крупнейших в мире производителей бытовой техники и электроники; в ней очень разнообразное и автомобильное производство — сейчас оно существенно больше российского.
О Китае и говорить нечего: сегодняшняя РФ все высокотехнологическое сама покупает (если продают) в Китае!
Остаются страны беднейшие, страны отсталые. Зато их много, формально они большая часть мировой экономики. Но надо понимать, за счет чего эти страны занимают такую нишу.
А они ее занимают за счет глобализации.
Глобальный север вынес туда производства, после чего ВВП в этих странах стал очень быстро расти. На начало 1990-х годов все страны глобального Юга давали всего 19% мирового ВВП. А в 2022 году — уже 42%!
Но, еще раз, это экономики, которые делают продукцию, разработанную на глобальном севере, делают на предприятиях, которые построены глобальным севером, на деньги, которые зачастую тоже инвестированы глобальным севером, и продают они эту продукцию по большой части в страны глобального севера. Таковы Вьетнам, Таиланд, Малайзия, Филиппины… Если бы глобального севера не было, глобальный юг был бы экономически не нужен и невозможен в нынешнем виде.
Статистика ООН о мировой торговле оценивает ее нынешний объем примерно в 31 трлн долларов в год. Но взаимная торговля между собственно странам глобального юга составляет из этой суммы менее 6 трлн в год, то есть около 20%. А 80% это продажи либо севера югу, либо юга — северу.
С юга — на север
Пикового состояния глобализация достигла в 2015 г, в соответствии с исследованием этого года глобальный север к тому моменту получил с глобального юга дополнительную прибыль суммарно в 240 трлн долларов. Это больше, чем вся финансовая помощь, которую глобальный юг получил от глобального севера, в 30 раз. То есть надо понимать: глобальный юг — отнюдь не замкнутый сегмент мира, который может прожить сам по себе и обойтись без глобального севера. Ровно наоборот!
Из глобального юга в развитые страны деньги выкачиваются и по сей день, а вот поток инвестиций в эти страны с севера уже сократился. Есть международные расчеты, куда идут инвестиции, и они показывают, что ныне север инвестирует в север две трети всей суммы мировых инвестиций. Это изменение всей внешнеторговой и технологической структуры севера, пересмотр ранее сложившейся схемы кооперации между странами. И для глобального юга это очень опасная тенденция.
После пандемии ковида этот процесс пошел интенсивнее. И появились три важных термина, которые сейчас будут определять будущее: ниаршоринг, френдшоринг, решоринг (иншоринг).
Ниаршоринг — тот же аутсорсинг, но только в соседнюю для развитой страны территорию. Скажем, для США это Мексика и страны Латинской Америки.
Френдшоринг — перенаправление бизнеса в страны экономически и политически безопасные, дружественные по своим политическим режимам правительствам стран глобального севера.
Решоринг — это, можно сказать, обратное офшорингу: возвращение производства в те страны глобального Севера, откуда эти производства были некогда вынесены в страны глобального юга.
И все это — перестройка модели глобализации, на которой некогда стали подниматься экономики стран глобального юга. То есть вместо того, чтобы вкладывать деньги и строить предприятия в Китае, Индонезии, Малайзии, Север начинает либо строить предприятия на своей территории, либо, если речь идет о США, – в Мексике вместо Вьетнама или Филиппин.
Да, юг формально стал большим по производству, но деньги, прибыль ушла на север. А дальше, повторю, будет хуже для юга: север теперь вкладывает в себя, он, как и был, так и остался технологическим лидером, и лидерство это свое он укрепляет, оставляя большинство стран юга далеко позади.
С севера — на север
Да, этот разворот сильно ускорила пандемия. Тогда вдруг выяснилось, что очень много — слишком много! — производств жизненно важных товаров находится на юге, и во время распада логистических схем северу не удавалось их получить.
Возникло ощущение критической зависимости севера от юга, а у юга с его производствами, напротив, сформировалось ощущение собственной значимости и даже незаменимости.
Вспомним, что когда начиналась глобализация, логика была очень проста: бизнес выносил производства на юг, чтобы очень сильно экономить на издержках. Есть данные, что западные компании экономили на этом до 70% затрат! Но есть еще один фактор бизнеса, о котором на том этапе никто не думал: риски. Юг нестабилен, юг может быть враждебен, оттуда довольно далеко везти. И вот в пандемию-то и выяснилось, что в развитых странах вдруг возник дефицит медицинских товаров: нет ни масок, ни перчаток, ни шприцов.
Все делается в Китае, а Китай ничего не поставляет из-за того, что порты закрыты.
А сейчас, во время войны в Европе, которую глобальный юг, как мы видим, не воспринимает как что-то очень серьезное для себя, риск в развитых странах начинает оцениваться вообще по-другому.
Следующая в этом ряду тема, о которой мало кто говорит, — изменение энергобаланса. Идет процесс удешевления энергии в развитых странах, что компенсирует различия в оплате труда и снижает выгодность выноса производства в далекие страны с дешевой рабочей силой, но высокой стоимостью логистики. И пусть в Мексике пока еще средняя зарплата чуть выше, чем в Китае, но уже незначительно, а зато транспортные издержки, если говорить о поставках в США, несопоставимо ниже. Иными словами, глобальный юг начал терять свои экономические преимущества для севера, картина быстро меняется. Нет, глобализация, конечно, не умрет, но она трансформируется — основной товарообмен, разделение труда, будут, похоже, все больше идти внутри региональных блоков.
США, Мексика, Канада плюс какие-то еще страны Латинской Америки составят такой блок, в Европе он уже де-факто есть в виде Евросоюза.
Россия — югу
А теперь такой важный вопрос: насколько сама Россия вообще способна поставлять глобальному югу дешевую продукцию? Да, Россия может продавать туда сырье, пшеницу, но делать дешевую промышленную продукцию Россия не умеет. Издержки слишком высоки и только растут. Поэтому представить себе, что Россия придет в эти самые страны — в Китай, Индонезию, Индию и Бразилию, да даже Вьетнам или Таиланд — и скажет: покупайте «сделано в России», это дешевле, чем вы сами производите, невозможно.
Не менее важный момент. Хайтек какой-то произвести — это даже не половина дела, главное — маркетинг и адаптация товара под конкретный рынок. Российские компании этого как правило не умеют. Они вообще плохо себя чувствуют в конкурентной среде. Они и не хотят работать на зарубежных потребителей! Они считают, что есть огромная собственная страна, рынок, где можно работать «по понятиям», то есть по сговору с конкурентами или с властями.
Хотя есть и положительные примеры. Вот известная компания «Тонар», она единственный в России производитель прицепов-самосвалов и автопоездов повышенной грузоподъемности. Продает она их и в Африку (в Мали, Сенегал, Гану). У «Тонара» там специальное отделение, которое разговаривает с местными потребителями на их языке, выясняет, что им нужно. А потребители говорят знаете что? Мы, конечно, можем купить самосвал Mercedes или Hino, но там теперь столько электроники! И дорого, и не починим потом. Давайте нам сделайте примитивный, топорный прицеп, без всякой электроники, который можно починить гаечными ключами, его мы у вас будем покупать. И «Тонар» что-то такое делает. Но таких отличных бизнесов в России все же меньшинство.
Юг — России
Торговля — улица с двусторонним движением. Ну вот предположим, что все-таки Россия что-то промышленное, высокотехнологическое будет продавать глобальному югу.
Но тогда вопрос, а что там купить? Яркий пример — Индия, которая стала покупать очень много российской нефти. Выручка огромная, но купить на них в Индии для российского рынка можно мало что.
Если торговый партнер — Европа, там всегда есть что купить на евро: оборудование, технологии, труд высококвалифицированных специалистов. Не говоря уже о том, что евро везде возьмут, в любой стране. С Индией не так и с рупиями не так.
И тут вот что еще получается. Торговля с Европой или Штатами — это развитие, технологическое развитие, потому что оттуда идут знания.
Торговля с глобальным югом, с отсталым рынком, делает Россию все более отсталой, под стать партнерам. И похоже, сбудется прогноз Центробанка РФ, сделанный еще в 2022 году, — в стране начнется «обратная индустриализация», то есть будет происходить откат к устарелым технологиям производства устарелой продукции. Россия должна будет отвечать потребностям партнеров из стран глобального юга, то есть ничего сложного не выпускать, сложное там не нужно, сложное они покупают в Европе, а в России клиенты ищут чаще всего то, что подешевле.
А в итоге Россия и сама окончательно станет страной глобального юга. По экономической значимости — далеко не первой страной глобального юга, несмотря на обладание ядерным оружием.
Правда, при таком безрадостном варианте некоторые проблемы России решатся сами собой. России, например, больше не будут нужны квалифицированные кадры. Уже сейчас 60–65% школьников не хотят получать высшее образование, потому что нет в нем никакого смысла, это не окупается для семьи.
Сотрудничая с глобальным югом в пику глобальному северу, Россия растеряет и остаток человеческого капитала — просто в силу его ненужности.
***
И последнее, но отнюдь не маловажное. Глобальный север давал России инвестиции. Китай инвестиций не дает — он продает свои готовые или почти готовые товары. Это особенно хорошо видно на примере автомобилестроения. Западные компании провели глубокую локализацию производства, в РФ пришли производители автомобильных деталей, пришли самые современные технологии. Китай не хочет строить заводы в РФ — выгоднее продавать готовые или почти готовые, требующие только крупноузловой сборки машины.
Так что, похоже, Россия будет вновь — как в допетровские времена — продавать простейшие товары: пусть не пеньку, сало и меха, но только нефть и газ, удобрения и пшеницу. Получится странный вариант экономики — страна глобального юга вдоль Северного ледовитого океана.
